Русский фарфор

1748 год—год рождения русского фарфора. Когда Виноградов наконец добился полного успеха, на завод приехал сам Черкасов. Осмотрел сделанную посуду, покрытую уже не серой, а белоснежной глазурью, расписанную яркими красками. Даже покраснел от удовольствия. Потом велел осторожно упаковать посуду в ящик, взял её и умчался в Петербург.

Приехав домой, он переоделся в свой самый парадный мундир, велел подать самую парадную карету и поскакал во дворец. Там он прошёл прямо в покои царицы, низко-низко ей поклонился и торжественно произнёс:

— Ваше императорское величество! Выполнил я ваше повеление. Есть отныне в России свой порцелин, не хуже саксонского. Не откажите в милости, примите первую порцелиновую посуду!

Чаша с виноградной лозой. Мастер Д.И. Виноградов. 1749 г.

Обрадовалась Елизавета. И на радостях щедро наградила Черкасова. А Виноградов? Виноградове Черкасов и не вспомнил, даже не упомянул его имени. А царица не спросила. Её пожелание выполнили, а кто и как это сделал, её не интересовало.

После огромного количества экспериментов Виноградову удалось получить отличный фарфор, который мог сравниться с мейсенскими работами. Чтобы потомкам не пришлось «вновь того в поте лица» искать, свои открытия первооткрыватель русского фарфора изложил в рукописях, прибегая к шифрованию.

Виноградов не только открыл секрет изготовления фарфора, но и исследовал разные месторождения глин, написал инструкции по промывке глин, экспериментировал с разными видами топлива для обжига изделий, сам разрабатывал проекты печей и горнов, а затем руководил их строительством, сам же открыл формулы красок для росписи по фарфору и занимался другими вопросами. Одновременно с организацией всего производства Виноградов готовил специалистов разного уровня по изготовлению и росписи фарфора.
Таким образом, за несколько лет работы в тяжелейших условиях Виноградову удалось не просто открыть тайну изготовления фарфора и глазури для росписи, но и создать завод с налаженным фарфоровым производством. На порцелиновой мануфактуре, созданной Виноградовым, выпускали изделия ко Двору, которые императрица часто использовала в качестве дипломатических подарков.

Русский фарфор. Что было дальше.

Возвратясь из Москвы, в первое время Гунгер и Виноградов вместе думали и решили, что им на порцелиновом заводе нужно устроить и построить.
Гунгер говорил Виноградову, что до приезда в Россию он побывал во многих странах, на многих заводах, а потому знает, что и как на петербургском заводе нужно сделать. Но о том, как и из чего делают порцелин, он не рассказывал. А спросит его Дмитрий Иванович, Гунгер от ответа увиливает, о другом заводит речь. Когда же Гунгер начал готовить первые пробы порцелинового теста, то всё норовил сделать сам и только сам, без Виноградова.

«Видно, не хочет он мне свои секреты открыть. Что ж, придётся самому искать их разгадку»,— решил Виноградов.
Недаром было у Дмитрия Ивановича много книг. Стал он их читать. Всё, что могло пригодиться для порцелинового дела, выписывал в тетрадки, одно прочитанное сравнивал с другим, одну запись с другой. Записи приходилось делать на смеси латинского, немецкого, древнееврейского и других языков, чтобы рецепт фарфора оставался в строжайшем секрете. А потом начал ставить опыты, пробовать глины, в первую очередь, привезённые из Гжели «мыловку» и «песчанку». Стал подбирать глину, из которой можно сделать капсулы, чтобы в них посуду обжигать.

У Гунгера между тем дело не ладилось. Когда наконец слепил он первую посудину и обжёг её в печи, она оказалась совсем не фарфоровой, на фарфор даже не похожей. Обычный глиняный горшок.
Так прошло два года. Гунгер не продвинулся в работе, всё у него одни неудачи, и всегда выходило, что по чужой вине.
— Глины у вас плохие‚-жаловался он Черкасову,— дрова для обжига никудышные, а все люди ленивые, бестолковые.
Надоело Черкасову ждать обещанный порцелин. Понял он, что Гунгер не мастер, а обманщик, и прогнал его с завода. Старшим над всеми работами остался Виноградов.

Русский фарфор. Царское повеление

Елизавета Петровна Императрица и Самодержица Всероссийская

Всё на свете имеет своё начало. История русского фарфора, который когда—то назывался в России порцелином, началась больше двухсот пятидесяти лет назад.
В нашу страну фарфоровую посуду привозили и раньше. Совсем давно—из Китая, позже—из Саксонии. Стоила эта посуда так дорого, что покупали её чаще всего только для царского стола.

Русской царице Елизавете очень хотелось иметь свой порцелин. Как-то получила она в подарок от саксонского курфюрста фарфоровый сервиз. Вместо того, чтобы обрадоваться, царица рассердилась.

—— Почему в Саксонии есть порцелин не хуже китайского, а у меня нет?—говорит она своему приближённому, барону Черкасову.— Ни в чём не хочу уступать саксонскому курфюрсту. Повелеваю немедленно построить порцелиновый завод! А тебе, барон, за него ответ держать.

Кабинет-секретарь Черкасов И.А.

Был Черкасов человек не глупый, и царица часто поручала ему разные важные дела. А так как превыше всего Черкасов ценил почести и царские награды, он во всём и всегда старался угодить Елизавете, все её желания как можно быстрее выполнить.
Но тут и он призадумался Слыханное ли дело, в два счёта построить такой завод, когда никто толком не знает, из чего делают порцелин.

Приказал Черкасов всем русским послам, которые по своей посольской должности находились в разных странах, искать там людей, знающих порцелиновое дело.

Вскоре один посол доложил Черкасову, что нашёл за границей большого Мастера, некоего Конрада Гунгера, который уверяет, будто бы дружил и даже работал с самим Бетгером и знает все его
тайны. Только за своё умение требует большие деньги.

А как его проверить‚ правду ли он говорит? И Черкасов, долго не раздумывая, послал Гунгеру приглашение приехать в Россию.

  Итак, в 1744 г. был приглашен в Россию «порцелинного дела мастер» Христоф Конрад Гунгер, уроженец Тюрингии. Живя в Дрездене» он подружился с Бетгером — одним из изобретателей саксонского фарфора, работавшим на Мейсенском фарфоровом заводе. Встречаясь с Бетгором, Гунгер получил от него какие-то сведения о фарфоре и стал выдавать себя за «арканиста» (человека, знающего тайну), знатока фарфорового и фаянсового дела, хотя на самом деле он был посредственным позолотчиком. Есть даже  сведения о том, что с 1720 по 1724 г. Гунгер работал на фарфоровом заводе в Венеции; работа на заводе велась на массе, украденной Гунгером в Мейсене.