ХИТРЫЙ Д’АНТРЕКОЛЛ

Чем дороже стоил фарфор, тем больше денег текло в карманы китайских купцов и хозяев фарфоровых заводов. Китайцы понимали, что в тот день, когда секрет производства фарфора перестанет быть секретом, европейцы перестанут платить им за него большие деньги. И в Китае существовал закон: кто выдаст секрет изготовления тсени, тому отрубят голову.

Немало людей под видом купцов или путешественников приезжали в Китай в надежде выведать заветную тайну. Им слащаво улыбались, поили ароматным чаем, налитым в маленькие фарфоровые чашечки, но ничего о фарфоре и секрете его производства не говорили. Голова-то у каждого человека одна.
Вот почему даже Марко Поло, прожив в Китае пятнадцать лет, не знал, из чего и как делают китайцы тсени.

Впрочем, одному человеку всё же удалось кое-что узнать—французу Д’Антреколлу. Он был франзуским монахом, принадлежащим ордену иезуитов. Одной из целей путешествия в Китай было миссионерство. Однако, и секрет изготовления фарфор тоже интересовал могущественный орден.
Долго готовился он к поездке в Китай. Изучал китайский язык и разные китайские обычаи. А когда выучил, стал собираться в дальний путь.

И вот однажды в самом большом и самом главном китайском городе появился никому неизвестный приезжий. Вёл он себя тихо, вежливо. Проповедывал христианство. Низко кланялся богачам, не чванился перед бедняками. Рассказывал интересные и поучительные истории. Люди охотно разговаривали с таким приятным собеседником. Д’Антреколл поначалу ни у кого ничего о фарфоре не спрашивал. И только тогда, когда к нему привыкли, стали считать своим человеком, он начал осторожно расспрашивать, как и из чего делают чудесное тсени.

Недаром был он самым хитрым из всех хитрецов, мечтавших раскрыть китайский секрет:
Д’Антреколлу удалось даже побывать в городе Чинг-те-Чене, куда иностранцам въезд был строго-настрого запрещён.

Что же удалось ему выведать?
Д’Антреколл узнал, что тсени делают из белого порошка каолина, что добавляют к нему растёртый в порошок камень пе-тун-тзе. Узнал, что обжигают тсени в печах, в специальных глиняных горшочках. Удалось даже увидеть эти печи.

Обо всём, что он слышал и видел, Д’Антреколл писал во Францию. Эти письма показались его друзьям такими интересными, что их даже напечатали отдельной книжкой.

В России эта книга вышла  познее. На русском языке эта книга носила название:
Подробное описание, как китайцы делают свои фарфор. . . Из записок иезуита Д’Антреколла, изданных отцом Дю Гальдом. В пользу имеющих или желающих завести в Российской империи подобные заводы. Перевел с французского языка медицинского факультета студент Гавриил Смирнов. Москва, 1790 год”.

Но ни письма, ни рассказы Д‘Антреколла, когда он возвратился из Китая домой, не помогли французам научиться делать фарфор. Ни каолина, ни пе-тун-тзе во Франции не удалось найти. Д’Антреколл обращался к мастерам, которые делали фаянсовую посуду.
Обращался и к учёным, которые знали, кажется, всё на свете. Но никто не смог ему помочь. Даже самые умные среди учёных только сокрушённо покачивали головами и вторили один за другим:

-Мы не знаем порошка, который бы назывался каолином.

А самые опытные мастера делавшие фаянсовую посуду, пожимали плечами и разводили руками, так же, как и учёные, сокрушённо повторяя:

— Мы никогда не встречали камня, который бы назывался пе-тун-тзе.

Китайский секрет по-прежнему оставался неразгаданным.

Китайский секрет

В Китае фарфор стоил дёшево, а в других странах, например в Индии или Персии, его можно было продать значительно дороже. Купцы и решили заняться торговлей фарфором, покупать дешёвый товар в Китае и продавать его подороже в другие страны.
В то время ни железных дорог, ни автомашин, а тем более самолётов ещё не было. Дорога из Китая в Индию или Персию была трудной.
Легче всего было пройти по ней на верблюдах.

И двинулись в путь караваны (собств. ка(е)рван, из кар-й-реван, т. е. «странствующая прибыль»).  Купцы грузили на верблюдов тюки с завёрнутой в мягкие ткани посудой. Много дней и ночей шли караваны. Не лёгкой была дорога. Пески пустынь, горные перевалы, быстрые реки лежали у них на пути. А что хуже всего, встречались и разбойники. Хорошо. если только ограбят, не убьют.
Кроме того, фарфор, как вы знаете, очень хрупкий. Оступится верблюд, споткнется, и от посуды останутся одни черепки.

Когда Марко Поло привёз в Европу фарфоровую посуду, она быстро вошла в моду. Многим захотелось стать обладателями прекрасных чашек, богато разрисованных высоких ваз. Да не всем это было по карману.

Чем дальше путь — из Китая в Европу он очень далёк,— тем дороже стоил фарфор. Случалось, что купцы продавали фарфор на вес золота: положат на одну чашку весов фарфоровую посудинку, а на другую покупатель должен насыпать столько золотых монет, сколько весил фарфор. Потому-то покупать его могли только короли и цари да самые знатные и богатые господа.
Впрочем, и у королей не всегда было достаточно денег, чтобы покупать заморские чудеса. Чем же платить за дорогостоящий фарфор?

Саксонский курфюрст Август Сильный—а курфюрст это почти король,— не имея нужных денег для покупки нескольких китайских ваз, выменял их на… роту солдат.

Солдаты—люди подневольные. Пришлось им навсегда уйти из родных селений в чужие края,воевать там за чужую землю. Плакали матери и жёны, расставаясь со своими близкими. А Август 8 это время устроил пышный пир и хвастался перед гостями новинкой—фарфоровыми вазами.

Порцелан и фарфор

Фарфоровая пиала, изготовленная около 600 лет назад, была продана на аукционе Sotheby`s за $36 млн.

Чтобы удивить своих гостей, Марко Поло стал вынимать из сундука и расставлять на столе фарфоровые чашки. Заодно вынул и несколько небольших ракушек.
На первой беленькой чашке синей краской был нарисован смешной китаец в длинном халате и домик под тремя крышами. Другая чашка была расписана красной краской, вперемежку с золотом. А рядом стояла чашка совсем без рисунка, но не менее красивая: вся как есть ярко-пурпурного цвета.

Гости онемели от восхищения. А Марко Поло говорит им:
— Насмотрелись? Сейчас будем пить чай.— И вынул из сундука ещё две чашечки. Одна совсем простенькая, серенькая. 0 второй, пожалуй, стоит рассказать подробнее.

Представьте себе две чашки,вставленные одна в другую. Донышки и верхние ободочки у них
склеены. Та, что внутри‚— поменьше и разрисована пестрыми цветами. А вторая—вся белая, как
будто сделанная из фарфорового кружева. Сквозь кружево видны разноцветные рисунки меньшей
чашечки.

—— В какую чашку налить вам чай, любезные гости? —-спросил Марко. А сам посмеивается.

Самый воспитанный гость вежливо ответил:

— Пожалуйста, налей нам в серенькую чашку. Вторая слишком дорогая, как бы её не разбить.

Улыбнулся Марко Поло. И стал наливать чай из фарфорового чайника в серенькую чашку. И по мере того, как чашка наполнялась чаем, на её стенках стали проступать узоры: морские волны, рыбы, водоросли. Зашумели, заволновались гости:

— Забери ты эту чашку, сделай милость. Она, наверно, заколдованная…

Марко Поло громко рассмеялся.— Не колдовство это‚—говорит,—а мастерство. И большое умение.

— Если не колдовство, так ты хоть расскажи нам, из чего все эти
чашки сделаны? —спрашивают гости.

Марко перестал смеяться.

— Этого я вам, к сожалению, сказать не могу, хоть и прожил в Китае много лет. Производство тсени китайцы хранят в большой тайне, особенно от чужеземцев.
Потому я и не смог узнать их секрет.

Странное дело: гости не поверили Марко. А кто-то сказал, что тсени недаром похож на привезённые им ракушки, вероятно, из них-то его и делают.

Похожие ракушки встречались и в море, на берегах которого стояла Венеция. Их называли «свинушками», так как они действительно немного напоминали поросят. А на итальянском языке поросёнок — «порчелла».

Скоро по всей Венеции, а оттуда и в другие итальянские города пополз слух, что Марко Поло привёз из Китая замечательную посуду, которую делают из ракушек. Слух этот перекинулся в другие страны. И в конце концов фарфоровую посуду стали называть порцеланом. От слова «порчелла».

Во многих странах и теперь говорят не «фарфор», а «порцелан» или «порцелин». И в России когда-то фарфор называли порцелином. Позже, от персидских купцов, привозивших в Европу китайскую посуду и называвших её «фахфур», и пошло наше теперешнее название: «фарфор».

Марко Поло. Фарфоровый дворец

Как—то раз собрались у Марко Поло друзья. Марко и говорит им:
— Много интересного узнал я, поездивши по свету. Но самое, пожалуй, замечательное, что
я видел, это тсени. Лучше и не выдумаешь, лучше и желать нельзя.

На китайском языке «тсени» означает «фарфор». Но гости Марко Поло этого не знали.

— Что оно такое—тсени? — спрашивают.

Вынул Марко Поло из сундука маленький пакетик, аккуратно завернутый в шёлковую тряпочку, бережно развернул. И заблестела у него на ладони крохотная фарфоровая чашечка. Беленькая.
С тонюсенькими прозрачными стенками. Марко Поло легонько ударил по ней ногтем, и чашечка
ответила ему нежным звоном: т-с-е-ни-и-и!

— Какая маленькая! — воскликнул один из гостей.

— Не думайте, что только такие крошки делают из тсени,— ответил Марко.— Мне довелось побывать во дворце самого императора, гулять в его саду. Украшают его не только деревья и цветы, но и дивной красоты изделия из того же тсени. Из него сделаны скамейки, стоящие в тени деревьев. 

На скамейках нарисованы цветы или драконы —сказочные звери, похожие на крокодилов,
только ещё страшнее, крылатые, покрытые чешуёй. В белых разрисованных бочонках из тсени
посажены неведомые нам растения. И в таких же клетках поют-заливаются заморские птицы. В китайских дворцах несколько крыш. Одна над другой. По углам крыши загнуты кверху. На многих подвешены колокольчики, тоже из тсени. Колышутся они на ветру, позванивают, точно песню поют. Все слова в этой песне одинаковые:
«Тсени-и! Тсени-и-и!» А посуда в Китае тоже, конечно, из тсени. Невиданной красоты! Мне кое-что
удалось с собой привезти. Вот, посмотрите…

История фарфора. Т сени

Прошло много лет. У гончара вырос сын, а потом и внук. Все они были гончарами. Как-то раз захотелось внуку посадить у себя во дворе дерево.
Стал он вскапывать землю. Что такое? В одном месте земля была какая-то необычная, светло-серого цвета. Вспомнил он рассказы деда и понял, что нашёл смесь белой глины из Гао-лина, пе-тун-тзе и песка. Взял щепотку, помял пальцами. А она, как тесто, мягкая.Что хочешь можно из неё вылепить.

Пролежав много лет в земле, частички смеси точно срослись. И уже не ломались, не рассыпались на кусочки. Превратились в отличное фарфоровое тесто.

С тех пор прошло около тысячи лет Люди, которые рассказывали друг другу эту историю, могли в ней что-нибудь и перепутать. Но кое-что известно совершенно точно. Известно, что фарфор изобрели в Китае, что первая фарфоровая посуда была сделана из смеси белой глины, пе-тун-тзе и песка. Так же точно известно, что китайцы, перед тем как делать из этой смеси посуду, держали её в земле по нескольку десятков лет. А обжигали фарфор в глиняных огнеупорных горшочках. С тех пор все глиняные изделия ставят в печь для обжига в огнеупорных горшочках-капсулах.

Уже первая фарфоровая посуда была очень красивой, стенки фарфоровых чашек были тонкими, прозрачными. Они весело поблёскивали. Блеск им придавала глазурь.
Готовили глазурь почти так же, как фарфоровое тесто, только воды наливали больше. Когда покрытая глазурью посуда попадала в печь, глазурь навечно спекалась с поверхностью фарфора, покрывая его тонкой, стекловидной плёнкой.

Первые фарфоровые чашечки были белыми, чуть зеленоватыми. Когда по ним щёлкали ногтем, слышался мелодичный звон, похожий на звук «тсе-ни-и». И в Китае фарфор стали называть «тсени».

Белую глину с холма Гао—лин назвали гао-лином, а потом по ошибке её стали называть каолином. Так называют её и сегодня. И есть эта глина не только в Китае, но и в других странах. Много каолина и в России.

История фарфора. КАО-ЛИН И ПЕ-ТУН-ТЗЕ

И однажды другой гончар, тоже большой выдумщик, добавил в белую глину растертый в порошок камень, который китайцы называли пе-тун-тзе. И ещё добавил, тоже растерев его в тонкий, как мука, порошок, немного обыкновенною песка. Всё это он хорошенько перемешал, долил воды, снова перемешал, чтобы получилась масса, похожая на тесто, свалял из неё небольшой шарик и положил в печь. Решил не тратить время на приготовление посуды, а раньше проверить, выдержит ли его смесь печной жар.
Дрожащими руками раскрыл он печь…

— О, чудо! — воскликнул он. —Смотрите, люди, смотрите! —И показывал всем твёрдый беленький шарик. Первый, самый первый на свете, кусочек фарфора.

Единственно, что было плохо: стенки шарика покрывала копоть, и всё же были на нём две-три чуть заметные трещинки.

Гончар взял немного глины, которая, как он знал, меньше других боялась огня, сделал из неё маленький горшочек и уже в нём обжёг ещё один фарфоровый шарик. Теперь на его шарике не было ни копоти, ни трещин.

Не теряя времени, гончар стал лепить из составленной им смеси чашку, чтобы поскорее поставить её в печь.

Но вот беда: глиняное тесто, из которого легко скатывались шарики, не хотело превращаться в чашку, ломалось в руках, плохо склеивалась, рассыпалось на кусочки.

Гончару надоело возиться с непослушным глиняным тестом.И он махнул на него рукой.

— Видимо, из белой глины и впрямь не сделать посуды‚—сказали старики.

— Действительно, не сделать,— повторили за ними молодые.

И гончар закопал остаток своего теста в углу двора, чтобы оно не напоминало ему о его неудаче.

История фарфора. Гао-лин

В китайском городе Чинг-те-Чене издавна делали посуду. Из красной и жёлтой глины. Посуда была красивая, только, к сожалению, тяжеловатая. Из красной или жёлтой глины тонкостенной посуды не сделать. Тем не менее китайцы очень гордились своими чашками, тарелками, вазами и хвастливо постукивали ногтем по их стенкам, с удовольствием прислушиваясь к звуку обыкновенного щелчка.
Но вот один гончар нашёл совсем особенную белую глину. Нашёл на горе, которая называлась Гао-лин. На китайском языке это означает «Высокий холм». Гончар был большой выдумщик и очень умный человек. 3ахотелось ему сделать из белой глины чашечку.

— С ума ты сошёл, что ли? Говорили ему приятели — Ни деды, ни прадеды наши не делали посуды из этого порошка. А раз так, то и нам нельзя!

— А я сделаю! сказал упрямый гончар.

Приготовил глиняное тесто и принялся за работу. Вскоре перед ним выстроился ряд небольших чашечек. Не коричневых, не жёлтых, а беленьких.
Смотрит на них гончар, не нарадуется. Полюбовался и поставил в печь, в которой обычно обжигали глиняную посуду.

Когда прошло нужное для обжига время, гончар вынул свои посудинки из печи и чуть не заплакал от огорчения. Его чашки расплылись, превратились в бесформенных уродцев. Но гончар был человеком упрямым и после первой неудачи не отступил от задуманного.
Чего-то не хватает глиняному тесту‚ решил он.— Что бы такое в него добавить, чтоб укрепить мои чашечки?

И начал искать примеси, растирать в порошок разные камни и добавлять их к белой глине. Но тесто не становилось прочнее. Сделанная из него посуда попрежнему расплывалась и растекалась по дну печи или с треском раскалывалась,разлеталась на мелкие кусочки. Иногда, правда, она становилась послушнее. Стенки чашек корёжились, но не ломались, не растекались. Сами же чашки, как и раньше, выглядели жалкими уродцами.

Гончар прослыл чудаком. Он совсем обнищал. Ведь он не зарабатывал ни гроша, тратя время на поиски нужной примеси к белой глине.

А в том, что такую примесь можно найти, он не сомневался. И странное дело, чем дальше, тем меньше над ним смеялись. А когда он умер, так ничего и не добившись, нашлись люди, которые продолжили его поиски.