В нашей стране много красивых городов, и один из красивейших— Петербург. С каждым годом город растёт, расширяется. И сейчас, понятно, во много раз больше, чем был тогда, когда началась история русского фарфора. Например, если доехать в метро до станции «Ломоносовская», попадёшь
в ту часть, где в прошлом не было никакого города, только лес да вокруг него заболоченные луга и топи.
Лишь в одном месте, на берегу Невы, виднелись старые, деревянные постройки с дырявыми крышами и подслеповатыми оконцами.
Это был кирпичный завод. Черкасов решил использовать его, чтобы не тратить время на постройку нового, порцелинового завода. Авось там найдутся и подходящие печи для обжига порцелина, и люди, умеющие обращаться с глиной.
Стали ждать приезда Гунгера. А покуда он ехал, Черкасов надумал подыскать ему помощника. Не приезжего, а своего, русского. Чтобы он знал толк в глинах и разных камнях, а у Гунгера получился, перенял его мастерство.
Где такого найти?
Обратился Черкасов к управляющему всеми горными делами, объяснил, кто и для чего ему нужен. А тот отвечает:
— Есть у меня нужный человек: Виноградов Дмитрий Иванович. Он и в Москве, и в Петербурге учился, а потом три года за границей горное дело изучал. Мы его в горные инженеры определили.

Список студентов, принимаемых в Марбург. 17.11.1736 г. На третьей и четвертой строке списка значатся Ломоносов и Виноградов.
— А хорошо он в своём деле разбирается?
— Сколько я знаю людей, даже тех, кого мы из-за границы приглашаем, так ни один из них Виноградова не превзошёл в горной науке. В этом деле ему равных нет.
Виноградов приехал на будущий порцелиновый завод. Ему отвели комнатушку в одном из домиков. Комнатушка была холодная, на стенах проступали пятна сырости.
Виноградов выбрал стену посуше и возле неё сложил свои книги. Книг у него было много. Не только на русском, но и на английском, французском, немецком языках и даже на латинском.
Стояла зима, и Дмитрий Иванович, закутавшись в шинель,прогуливался, не замечая мороза.
Он думал о том времени, когда тут зашумит жизнь, а холодные строения обогреет жар печей, в которых Гунгер и он будут обжигать прекрасную порцелиновую посуду.
С нетерпением ждал он встречи с известным мастером, у которого надеялся многому научиться.
Наконец прикатил долгожданный гость. Он едва кивнул Виноградову и тут же начал ворчать по поводу того, что завод в глуши, что жить ему в какой-то хибаре, а не в красивом каменном доме.
А через несколько дней Черкасов велел Гунгеру и Виноградову не мешкая ехать в Москву.